Слободчиков Олег Васильевич
Прозаик, переводчик художественной прозы с казахского языка, член Союза писателей СССР и России с 1994 г.
Родился 27 марта 1950 года в пос. Раздольный, Мотыгинского района Красноярского края (по паспорту – в г. Первоуральске Свердловской области). Детство прошло в рабочих поселках низовья Ангары и Красноярского края. Закончил восьмилетку в пригороде г. Красноярска, поступил и окончил с отличием Речное училище в г. Семипалатинске, две навигации работал рулевым-мотористом на речных теплоходах. Осенью 1968 года был призван на службу на боевой корабль Северного Военно-Морского флота. Трудился бурильшиком, проходчиком подземных выработок в геологии и «Тоннельспецстрое», гонщиком скота в «Скотоимпорте», корреспондентом городской газеты «Лениногорская правда». В 1975 году поступил на заочное отделение филологического факультета Казахского Государственного университета в г. Алма-Ате. После окончания университета в 1981 г., работал редактором отдела прозы в республиканском издательстве Казахстана «Жазуши» (Писатель), редактором отдела прозы журнала «Простор», сборщиком трав, охотником.
Первые публикации: рассказ «Новогоднее приключение» в городской газете «Лениногорская правда», рассказ «Весна-девчонка» в журнале «Простор» 1985 г. В 1987-1991 гг. издал первые три авторские книги.
В 1991 году приехал в г. Иркутск, в 1992-м перевез в Иркутск семью. Работал плотником-бетоншиком, рыбаком, с 1998 по 2010 гг. работал редактором отдела прозы журнала «Сибирь». С 2000 по 2010 гг. участвовал в работе конкурсов «Молодость. Творчество. Современность», делал передачи на городском и областном радио.
Печатался в журналах: «Простор», «Сибирь», «Москва», «Наш современник», «Северо-Муйские огни» и др.
Основные направления творчества Олега Слободчикова – таежно-приключенческие повести, романы об истории Сибири. Его герои – люди, живущие в горно-таёжных районах, сборщики лечебных трав, охотники на волков.
Олег Васильевич трижды лауреат Губернаторской премии, в том числе за романы о русских первопроходцах Аляски «Заморская Русь» (2000) и об основателях города Иркутска «Похабовы» (2011). Лауреат премии журнала «Москва» за лучший рассказ года (1997) и Национальной литературной премии им. В.Г. Распутина за роман «Русский рай» (2021). Награжден медалью «За воинскую доблесть» приказом командующего Вооруженными силами СССР и нагрудным знаком «За дальний поход» приказом командующего Военно-Морским флотом СССР.
Проживает в пос. Шумиха Слюдянского района.
Отдельные издания
Перекресток : повести. – Алма-Ата : Жалын, 1987. – 116 с.
Штольни, тоннели и свет : повести. – Алма-Ата : Жазушы, 1989. – 253 с.
Чикинда : повести. – Алма-Ата : Жалын, 1991. – 253 с.
Заморская Русь : роман. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство : Иркутский писатель, 2000. – 543 с.
По прозвищу Пенда : роман. – Иркутск : Иркут. писатель, 2009. – 509 с.
Похабовы : сибирский исторический роман. – Иркутск : Сибирская книга, 2011. – 432 с.
Первопроходцы : роман. – Москва : Вече, 2019. – 541 с. – (Сибириада).
Русский рай : роман. – Москва : Вече, 2021. – С. 416. – (Сибириада).
Заморская Русь : роман. – Москва : Вече, 2021. – С. 512. – (Сибириада).
Каменный лес : повести. – Москва : Вече, 2021. – 480 с. – (Сибириада).
Публикации в коллективных сборниках
и периодических изданиях
Байсаурская бестия : повесть. // Сибирь. – Иркутск. – 2000. – № 3. – С. 116–138.
Чертов узел : повесть. // Сибирь. – Иркутск. – 2002. – № 3. – С. 21–98.
Под нами бездна : повесть. // Сибирь. – Иркутск. – 2004. – № 5. – С. 3–73.
По прозвищу Пенда : глава из романа. // Сибирь. – Иркутск. – 2006. – №5. – С. 25–94.
Голубоглазая Сибирь и древнейшие истоки русского народа : [очерк-исследование об изначальных предках русских в контексте древнейшей истории Руси]. // Русская беседа : изд. Иркут. Центра русской культуры. – 2007. – № 1. – С. 11–18.
Под нами бездна : повесть. // Наш современник. – Москва. – 2008. – № 1. – С. 36–96.
Байсаурская Бестия : [повесть]. // Изба : рассказы о Сибири / [сост. А. Г. Байбородин ; худож. С. А. Бурчевская]. – Иркутск : Иркут. писатель, 2009. – С. 300–339.
Государевы ослушники. Отрывок из романа «Похабовы». // Иркутск. Бег времени : в 2 т. – Т. 2 : Автографы писателей. Кн. II : Проза. – Иркутск : Сибирская книга (ИП Лаптев А. К.), 2012. – С. 654–661.
Первопроходцы : главы из романа. // Сибирь. – Иркутск. – 2016. – №1.– С. 3–44.
Первопроходцы : главы из романа // Сибирь. – Иркутск. – 2018. – №2. – С. 38–88.
Две даты – два взгляда. О вере россиян в иноземные, ложные описания русской истории. // Сибирь. – Иркутск. – 2018. – №4.– С. 140–149.
Похабовы, их время : [очерк]. // Сибирь. – Иркутск. – 2019. – № 6. – С. 148–155.
Двойной карамболь. Нечисть. Дар : повести, рассказ // На изломе тысячелетий. Т. II : Избранные произведения прозаиков-юбиляров 2020 года. – Иркутск : Сибирская книга (ИП Лаптев А.К.), 2020. – С. 376–474.
Дар : рассказ. // Сибирь. – Иркутск. – 2020. – № 6. – С. 113–127.
Таежный романс. Жизнь отшельника : повесть. // Сибирь. – Иркутск. – 2022. – № 3. – С. 29–88.
Беседы, интервью
Олег Слободчиков: История ответит на все вопросы современности: [беседа с иркут. писателем О. Слободчиковым, автором ист. романа «Заморская Русь»] / записала Л. Каминская // Вост.-Сиб. правда. – 2001. – С. 22.
Из Руси заморской – в Русь Сибирскую : интервью / З. Горенко // Иркутск. – 2011. – № 38 (1 нояб.). – С. 15.
О жизни и творчестве
Литературная река : О художественных произведениях, рассказывающих об освоении Сибири О. Слободчикова, А. Петрова и Г. Пакулова / И. Аброскин. // Саянские зори. – 2017. – № 4 (2 февр.). – С. 6.
О романе Олега Слободчикова «Первопроходцы» / Т. Бусаргина. // Сибирь. – Иркутск. – №4. – 2020. – С. 211–217.
Олег Слободчиков
Дар
Отрывок из рассказа
«Ненавижу!» – такими были первые чувства, которые он помнил после тьмы небытия. Ненавижу людей, тыкающих мордой в дерьмо, наглого кота, детей таскающих за хвост, ненавижу игры, поводок и ошейник. Ему бы простили кучи и лужи на полу в обмен на щенячью шалость и привязчивость, но их не было. Чаще он молча сидел в углу, неприязненно наблюдая за людьми, на их попытки погладить, приласкать, поиграть показывал мелкие острые зубы, при наказаниях не визжал, но пытался укусить.
В доме решили, что он – сторожевик, еще щенком выселили на холод и посадили на тяжелую цепь. Но он не проявил себя и сторожем: никогда не лаял, озлобленно смотрел на людей желтыми волчьими глазами и грыз железную цепь, мечтая о свободе. В голове его витали смутные картины леса, которого не видел в этой жизни, и ощущение полета. Однажды к будке подошел человек с резким запахом. Длина цепи позволяла достать его. Был бесшумный рывок, зубы впились в плоть, на языке затеплился вкус крови.
Его били. Было больно, но он молчал, впервые ощущая успокоение от ненависти. Но это длилось не долго: едва стал забываться вкус крови, ненависть ко всему, что окружало, засаднила с новой силой. Бивший его человек подошел к будке с миской. Из нее так пахнуло свежим вареным мясом, что пасть наполнилась слюной. Человек поставил еду на землю и опасливо протянул руку, чтобы миролюбиво потрепать по загривку. Снова на языке был вкус крови и недолгий, но сладостный душевный покой.
На этот раз его не били: подвесив на цепи и ошейнике, опустили в ящик, закрыли и повезли. После резкого запаха бензина смрадно запахло псиной, после рокота машин послышался беспрестанный хрип и лай. С ошейником, но уже без цепи он очутился в клетке по соседству с двумя собаками, отполз в дальний угол и задремал, наблюдая суету за решеткой сквозь прикрытые веки.
Вечером со скрипом приоткрылась и захлопнулась дверь, в нее просунули еду, подванивавшую мясом. Собаки, рыча друг на друга, с жадностью стали есть. Он не пошевелился, оставаясь лежать на прежнем месте. Человек за решеткой, круглоголовый, круглоглазый и усатый, походивший на толстого кота, насмешливо наблюдал за ними. Собаки насытились и отошли от корыта. Там еще оставалась еда, но новичок не притронулся к ней. Человек-кот покачал головой и с важностью проследовал к другим клеткам.
Среди ночи собаки доели остатки пищи, на другой день все повторилось. И снова человек-кот в широких штанах и фартуке с любопытством наблюдал за новеньким. К нему подошел другой, похожий на долговязого дворнягу из соседней клетки, с глазами, в которых светилось упоение своей значимостью:
– Как наш красавчик?
– Похож на овчарку, но трусоват. Наверное, помесь с лайкой: самая никудышная из всех помесей.
– С виду так не подумаешь! – презрительно оттопырил губу человек-пес. – Ничего, кому-нибудь сплавим!
Поглядывая на новенького, поджарый вислоухий пес из клетки добродушно вилял хвостом. Другой, приземистый и коренастый, с мохнатой мордой и глазами, завешанными ворсом, глядел пристально, озлобленно. В очередной раз наевшись, он срыгнул воздух, поскреб задними лапами доски настила, прикрытого сеном, угрожающе зарычал. Новичок пулей выскочил из угла. Добраться до горла, куда метил, сразу не удалось: на зубах заскрипел густой слой шерсти, но клыки все глубже зарывались в нее. Едва на языке затеплилась кровь, мохнатый завизжал, вислоухий поджал хвост и забился в угол. Прибежали Кот с Псом, ловко зацепили крюком за ошейник, прижали голову к решетке. Его почти не били, но полузадушенного бросили в отдельную клетку и он впервые был доволен тем, что лежит один и защищен от окружающих прочной сеткой. Сердце билось ровно и спокойно, отпускала обычная ненависть. Он даже блаженствовал, пока ощущал на языке вкус собачьей крови.
– Волк! – удивленно разглядывая его, решили Кот с Псом.
– Какой-то придурок восстанавливает вырождающихся лаек волчьей кровью, держит вольер за городом, – обиженно пролепетал круглолицый Кот. Теперь он смотрел на новичка без насмешки, тоскливо и затравленно. – Полукровок и квартеронцев по договору обязан ликвидировать, но раздает щенков, а мы – расхлебывай отсевки его бизнеса.
– Похоже, этот урод задержится надолго, – досадливо скривился человек-пес.
Люди ушли. Он лежал за решеткой и прислушивался к звукам псарни, к отдаленному рокоту машин, урчанию большого города. Иногда до него доносились звуки сирен и он приглушенно, сдавленно откликался, издавая звуки, похожие на стон. Никто не мешал его видениям свободы, то и дело возникавшим перед закрытыми глазами: сумеречному лесу и полету среди деревьев, гостеприимно раскинувших зеленые ветви. В клетке было лучше, чем в доме и на цепи.
Прошло много дней. Однажды, в сопровождении все тех же Кота и Пса к нему подошла женщина, восхищенно взглянула на уздника светло-карими глазами, безбоязненно просунула кончики пальцев за сетку. Кот с Псом опасливо отдернули ее руки. Женщина послушно опустила их, прижалась к сетке лбом и ее глаза из светло-карих сделались зелеными.
– Какой красавец!
Что-то смутно знакомое почудилось ему в ее облике и запахе, так окативших волной любви и доброты, что он чуть не вильнул хвостом, опущенным как у волка, но длинным, как у овчарки.
– Для охраны усадьбы подойдет! – глядя в сторону, вальяжно промурлыкал человеккот. – Но только как цепной!
– И сколько же он стоит? – не спуская с него, менявших цвет глаз, спросила женщина.
– Берите даром!
– А как его зовут?
Мужчины переглянулись и дали ему имя – Дар.
Они опять ловко зацепили ошейник железным крюком, прижали голову к решетке, умело опутали намордником и пристегнули цепь. Конец ее женщина взяла в руку, полную, мягкую, в которую могли глубоко и сладостно вонзиться клыки, но такого желания не возникало. Удивляясь себе, Дар послушно пошел рядом, касаясь боком ее обнаженной ноги.
Она привезла его в загородный дом, возле которого росли несколько сосен и берез, напоминавшие видения леса, прицепила конец цепи к толстой проволоке, натянутой вдоль стены и, вопреки предупреждениям Кота и Пса, сняла намордник. Дар рассеянно клацнул зубами возле ее руки, но не укусил, уставившись на доступную икру ноги. Желания впиться в нее зубами не было, пропала привычная ненависть. Она погладила его по широкому волчьему лбу. И он, смакуя запах ее кожи, шевельнул черными ноздрями. Ему была приятна ласка. Но едва женщина ушла в дом, он почувствовал себя настолько униженным и оскорбленным, что впервые громко залаял, стал рваться с цепи.
Рассеянность чувств прошла, ненависть вскипела с прежней силой, но не к ней, а к себе, к тому, что готов подчиниться.