Монахов Владимир Васильевич
Поэт, прозаик. Состоял в Союзе российских писателей. С 2019 г. член Союза литераторов России, возглавляет Иркутское отделение СЛР. Родился 1 мая 1955 года в городе Изюм Харьковской области Украинской ССР. После службы в армии и увольнения в запас работал в СМИ Иркутской области. В 1977 году поступил, а в 1983 году заочно окончил Иркутский государственный университет (факультет журналистики).
Затем, с 1982 по 2002 год работал собственным корреспондентом газеты «Восточно — Сибирская правда» в Братске, главным редактором программы новостей в ТРК «Мы» (г. Братск) — до 2004 года, возглавлял пресс-службу частных компаний. Был главным редактором сайта «Братск. орг».
Сочинять стихи начал еще в школьном возрасте. Сейчас В. Монахов автор более 10 сборников стихов и прозы. Публиковался в поэтических антологиях и журналах «Литературная учеба», «Мансарда», «Арион», «Футурум АРТ», «Крещатик», «Сибирь», «Ренессанс», «Иркутское время», «Илья», «Российский колокол», «День и ночь» «Юность», и др.
Поэзии В. Монахова свойственна авангардистская, парадоксальная манера. Он пишет афоризмы, лирико-философские эссе, стихопрозу, короткий рассказ. Увлечен японской хайку. Написал около одной тысячи трехстиший, которые называет поБАСЕнки или 3-х:ТИШИ-я. В 1998 году стал дипломантом конкурса русского хайку, который проводили «АиФ» и посольство Японии в России.
Многие авангардные работы В.В. Монахова опубликованы в антологиях «Русский верлибр», «Сквозь тишину. Антология русских хайку, сенрю и трехстиший.», «Приют неизвестных поэтов. Дикоросы.» и др.
В 1999 г. награждён памятной пушкинской медалью Международного Пушкинского общества (Нью-Йорк).
Член общественного Совета «Илья-Премия». За серию философских эссе в 2005 г. В.В. Монахов стал лауреатом литературной премии им. Владимира Максимова. В 2008 году стал финалистом 6-го международного литературного фестиваля им. М.А. Волошина (Коктебель, Крым).
В 2009 году В. Монахов удостоился звания «Серебряное перо Руси» за оригинальную подачу сказки «Русская сказка». Лауреат Международного поэтического конкурса «Лёт лебединый» имени Петра Вегина (2014). Лауреат (второе место) в номинации «Бэла» за лучшую новеллу о любви в международном Лермонтовском конкурсе (2014). В 2018 году награждён за многолетнюю преданность авангардным традициям русской литературы специальным Дипломом жюри Международного конкурса палиндрома (Тамбов) и Международной Академией Зауми. Многие годы был членом редколлегии альманаха «45 параллель», входит в литературно-философскую группу ДООС («Добровольное Общество Охраны Стрекоз»).
Живет в Братске.
Отдельные издания
Второе пришествие Бытия : [стихи]. – Иркутск : Символ, 1993. – 63 с.
Правда лица ; Завещание пейзажа : [сборник верлибров]. – Братск : [б. и.], 1993. – 31 с.
Заросли бесконечного. ПоБАСЕнки : [сборник русских хайку]. – Санкт-Петербург : Четверг, 1996. – 48 с.
Путь поэта : конспект романа в стихах. – Санкт-Петербург : Четверг, 1997. – 31 с.
Это я, Господи! : [стихи]. – Санкт-Петербург : Четверг, 1998. – 31 с.
Вымысел правды : [проза]. – Санкт-Петербург : Четверг, 2000. – 104 с.
Инакомыслящий глагол. Стихобразие : [сборник экспериментальной поэзии]. – Санкт-Петербург : Четверг, 2000. – 45 с.
Путешественник : [стихи]. – Иркутск : [б. и.], 2001. – 40 с. – (Барка поэтов).
Мертвая книга мертвых : поэма-верлибр / послесловие А. Кузьменкова. – Братск : Издательский дом «Братск», 2003. – 34 с.
На обочине дороги : [хокку] / вступительная статья А. Кузьменкова. – Братск : Издательский дом «Братск», 2009. – 54 с.
Пятьдесят пять : [сборник пятистиший]. – Братск : Издательский дом «Братск», 2009. – 56 с.
Время повзрослело : [сборник стихов, верлибров и одностиший] / предисловие К. В. Ковальджи. – Братск : Издательский дом «Братск», 2010. – 120 с.
Дерево-путешественник : фрагменты из поэмы // Приморская, 49 : 25-летию поэтического клуба «У Сербского» : [сборник]. – Братск, 2018. – С. 94–100.
Будущее прошедшего времени ; Воспоминания Бога // Приморская, 49 : [альманах]. – Братск, 2020. – № 2. – С. 18–37.
Луковая драма без Шекспира ; Письмо без ответа ; Банальная романтическая история ; Второй ужин ; Лопата : [стихи] // Приморская, 49 : [альманах]. – Братск, 2020. – № 1. – С. 11–20.
Публикации в коллективных сборниках
и периодических изданиях
«Исторические хроники…» ; «Красоту…» ; «Молчание звучит понятно…» ; «Учат деревья…» ; «Лишь с весны…» : [стихи] // Антология русского верлибра / составитель Карен Джангиров. – Москва, 1991. – С. 371.
Путь поэта ; Офицер Гулага ; Философский вопрос ; Озоновые дыры : [стихи] // И пальцы просятся к перу : поэты Братска. – Иркутск, 1994. – С. 105–110.
«Брожу по улицам…» ; «Спят беспоробудным сном….» ; «В забытом саду…» ; Костёр в небе : [стихи] // Нестоличная литература : поэзия и проза регионов России / составитель Дмитрий Кузьмин. – Москва, 2001. – С. 23.
[Стихи] // Антология ПО / под редакцией К. Кедрова. – Москва, 2007. – С. 165, 358, 428.
Из бесед с Сократом : [стихи] // Сибирь. – Иркутск, 2008. – № 3. – С. 111–114.
«Полезно сеять хлеб…» ; Моя соцсреда : [стихи] // Иркутск. Бег времени : [сборник] : в 2 т. – Иркутск, 2011. – Т. 2 : Автографы писателей, кн. 1 : Поэзия / [составители: В. К. Забелло, В. П. Скиф]. – С. 551–555.
«Под моим окном…» : стихи // Иркутское время : поэтический альманах. – Иркутск, 2014. – С. 203–204.
Лопата ; Сюжет для анти-романа : [рассказы] // Зеленая лампа, 2015 : литературно-публицистический альманах / [редактор Т. Андрейко]. – Иркутск, 2015. – С. 88–99.
Здесь лежит лучший нищий : [рассказ] // Зеленая лампа, 2016 : литературно-публицистический альманах. – Иркутск, 2016. – С. 83–85.
[Стихи] // Сады и бабочки. Антология помнящих об утраченном рае. – Санкт-Петербург, 2021. – С. 189.
О жизни и творчестве
Каминская, Л. С дебютом, коллега! / Ливия Каминская // Восточно-Сибирская правда. – 1993. – 19 мая (№ 94). – С. 2.
Зангезин, В. Путешествие к цветку / Виталий Зангезин // Зеленая лампа. – Иркутск, 2001. – № 3 (март). – С. 23.
Воробьев, В. Аншлаг в библиотеке // Александровский централ. – Иркутск, 2002. – № 1. – С. 3.
Владимир Монахов : [биографическая справка] // Приморская, 49 : [альманах]. – Братск, 2020. – № 1. – С. 21.
Монахов Владимир. – Текст : электронный // Наш Братск : городской портал. – URL: http://nashbratsk.ru/wiki/test/150/1578/? (дата обращения: 23.03.2022).
Владимир Монахов
Суицид
рассказ
…для взаимной пылкой любви
необходимо много свободного времени…
Из фольклора ХХ века
Мой школьный товарищ, сорокалетний офицер ФСБ Виктор Полуянов, пустил себе пулю в лоб. Застрелился, с точки зрения здравствующих, немотивированно и не оставил никакой разъяснительной записочки о причинах отчаянного шага.
Хоронили его скромно, без военных почестей, суетно и скупо на слова, будто бы старались в молчаливом сговоре быстрее замять и по возможности даже стереть из памяти текущей активной жизни этот прискорбный факт, который ложился позорным пятном на всю малочисленную местную службу госбезопасности небольшого сибирского городка. Поэтому его бездыханное тело в последний путь отправилось преимущественно в узком окружении сослуживцев и их жён.
И то, что среди провожающих были два его школьных товарища — я и Валерка Слущенков, оказалось чистой случайностью. Полуянов жил со мной по соседству, а Валерка со своей женой накануне приехал ко мне погостить и с корабля угодил на похороны. Тем не менее, и в этой закрытой немногочисленной процессии, и на кладбище вокруг могилы, а затем уже на вязких поминках, где публично говорились только казённые слова, люди тихо перешёптывались, стараясь в привычном им тихом обмене информацией за стенами тайных кабинетов дошептаться до причин самоубийства.
На похоронах с Валеркой и его женой мы держались особняком.
Чужие для этой среды люди, жили хотя и рядышком, но не вместе. На кладбище мы отмалчивались, предоставляя возможность говорить другим, и внимательно слушали: о чём перешёптывалось недоступное нам в бытовой жизни окружение?
Версий было две. Смертельная болезнь, которую Полуянов решил прервать столь радикальным даже в кругу местных работников госбезопасности способом. Болезнь действительно имелась, но не настолько смертельная, как казалось здравствующим. Но кто знает, что на самом деле испытывает один на один с болезнью человек, одтачиваемый фактом недуга?! Версию болезни поддерживала мужская часть, и каждый примерял на себя: пошёл бы он на такой шаг? Мужики были в основном здоровые и потому, по определению, плохо понимали, как можно так поторопиться на тот свет, к тому же не оставив никаких распоряжений. Тем более что Виктор Полуянов был их начальником, который только-только пошёл в карьерный рост и возглавил местную службу госбезопасности. Как говорится, не по уставу.
Вторая версия была романтичной, и её больше обсуждали жёны суровых мужчин. Им мерещилась за смертью несчастная любовь.
Правда, предмет тайной страсти, который якобы толкнул нашего товарища на суицид, оставался даже в этом закрытом, но во всём осведомлённом кругу неизвестен. Что-то там произошло, где-то далеко, в одну из командировок, после которой он вернулся сам не свой и впал в затяжную депрессию с тяжёлым пьянством. Но потом образумился, дела пошли в гору — и на ´ тебе: пуля в лоб.
Нам тоже хотелось узнать правду. Но других версий в наших головах не рождалось, потому что мы вообще мало что знали о Викторе Полуянове с тех пор, как он стал служить в госбезопасности. Он умел конспирироваться даже в нашей тихой жизни заштатного городка, а в редкие встречи ничего не удалось узнать из его жизни. Фальшь улыбки всегда, будто намертво приклеенная, держалась на его губах, и оброни он случайно при мне в эти минуты скупую мужскую слезу, она не восстановила бы правды человеческого лица. Мне каждый раз казалось, что он чувствовал себя человеком только за сформированной тайной службой маской и снимать её даже перед своим школьным товарищем не хотел. Лишь однажды он меня спросил, верю ли я в загробную жизнь. На это я снисходительно хмыкнул, и он, расценив однозначно мой бессловесный ответ, тут же поддержал иронию так: вот и я тоже думаю, что на том свете у каждого своя сплошная тьма и для нашей встречи нет никого. К чему приложить этот пустой разговор, к каким событиям его жизни — теперь не угадать, и должна ли она заканчиваться самоубийством внешне благополучного человека — рассуждать бессмысленно.
— А может, его убили, а инсценировали самоубийство? — прошептал мне на ухо Валерка Слущенков, когда мы возвращались с поминок домой.
— Да брось ты! — махнул я на него рукой.— Птица не того полёта.
— А откуда ты знаешь?
— Знали бы, хотя бы по слухам! — был самоуверен я.
— Тогда ты веришь в болезнь?
— Я видел его две недели назад — он, как всегда, был закрыт, будто застёгнут на все пуговицы, но никаких жалоб на здоровье от него я не слышал. Полуянов при встречах всегда так ловко выстраивал разговор, что больше говорил я о недостатках нашей городской жизни, а он только запоминал факты.
— О чём вы говорили?
— Я про воровство местных чиновников. Да об этом говорят у нас все, особенно на базаре.
— А несчастная любовь вас не устраивает? — вмешалась в разговор супруга Валерки.
— Об этом известно ещё меньше — и вовсе ничего. Но стреляться из-за любви ещё глупее,— был категоричен я.
— А что мы знаем про него сегодняшнего? — сказал Валерка.
— Да почти ничего. Но он не похож на самоубийцу.
— А ты вообще думаешь о таком способе ухода из жизни?
— Я? Ну, если быть честным, то — да!
— А зачем думаешь?
— Ну, это как терапия: вот умру — все меня пожалеют, а я из гроба буду наблюдать за вами. Ну, это всё уже сто раз описано в литературе.
— А ты бы стал стреляться из-за любви? — неожиданно спросил меня Валерка Слущенков.
— Я? Никогда! — решительно отвёл его вопрос.— А ты такую мысль для себя допускаешь?
— Да, я бы, наверное, покончил с собой, если бы любимая женщина меня отвергла или, пуще того, умерла бы! Наверное, застрелился бы или там другое,— невозмутимо ответил Слущенков как о чём-то давно для себя решённом.
— Да брось ты! — я был просто ошеломлён таким заявлением.
Одно дело — просто думать об этом, а другое — решиться на это, даже в словах.
— Не, на полном серьёзе: нет любви — нет жизни! — склонность к банальной афористичности водилась за ним.
— Ну ты даёшь! — я в замешательстве смотрел на Валерку, пытаясь понять: он говорит правду или так, для красного словца наигрывает ситуацию, как в школьном драмкружке, куда мы с ним ходили в старших классах по просьбе наших подруг?
Но по его строгому задумчивому виду понимал, что он сейчас откровенно делился своими подлинными чувствами.
И в эту же минуту я выхватил у него за спиной лицо жены. Она смотрела на Валерку Слущенкова с таким обожанием, восторгом, с той самой любовью в глазах, за которую он готов был здесь и сейчас умереть! А я на фоне её рыцаря любви выглядел замшелой равнодушной скотиной, недостойной даже взгляда стоящей с нами рядом женщины, которая обожала Валерку в эту минуту так сильно, что, казалось, мы не с похорон идём, а из театра, где давали восхитительное представление.
Меня настолько это выбило из равновесия, повергло в затяжное уныние, что я предпочёл надолго замолчать. Лишь спустя пару часов, дома, стоя на балконе с сигаретой, я осмелился напомнить:
— Валер, ты серьёзно готов ради любви застрелиться?
— Ты что, с ума сошёл?
— А чего после поминок нёс?
— Чёрт его знает, тогда казалось, что смог бы,— виновато улыбнулся он.
— Ну у тебя и шуточки,— расслабился я, хотя чувство обиды на Валерку не проходило, а постепенно перетекало в какую-то кочевую злость и желание даже смазать ему по морде.
— Бывает,— криво усмехнулся Слущенков.
И я читал в его лице такую же искренность, как пару часов назад, когда он демонстрировал готовность если не умереть, то хотя бы пострадать за любовь.