На волнах исторической памяти

                                                                                            Валерий Скрипко

НА ВОЛНАХ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

                  Обзор журнала «Сибирь» № 3 за 2020 год

В разделе «Хрестоматия» опубликовано мужественное Письмо писателя Михаила Шолохова руководству СССР по поводу атак международного и внутреннего русофобствующего сионизма на русскую культуру и искусство. Письмо датировано 1978-м годом. Тревога большого писателя по этому поводу в относительно спокойные, еще вполне советские времена, была обоснованной.

Политологи уже в период печально известной «перестройки» отмечали, что социализм больше всего подходил к русскому характеру. «Для русских советский вариант социализма стал важной составляющей частью национальной идентификации». (1) Именно поэтому был возможен экономический подъём СССР до статуса второй державы мира, другие очевидные успехи в государственном строительстве. Но при всех видимых успехах русскому большинству в своей родной стране с каждым годом жилось всё неуютней от своей всё еще проявляемой природной «русскости». Космополитическая ветвь в правящей партийной верхушке с первых лет советской власти не оставляла надежд окончательно выбить из русских русскость. Властвующие космополиты возомнили, что им по силам изменить менталитет русской нации, создаваемый веками всем строем народной жизни. Но лишая её национальных корней, год за годом увеличивала духовный хаос в людях, лишала их надёжной мировоззренческой основы.

 Для правящей космополитической «элиты» интернационализм был лишь удобным прикрытием для завоевания и удержания власти. О «качественном составе» всесильных комиссаров и партийных деятелей еще в двадцатые годы прошлого века, находясь в эмиграции, гневно писал наш великий русский философ Иван Ильин. «Одному Богу известно откуда взявшиеся инородцы, профессиональные революционеры с революционным стажем, но безнадёжные дилетанты в экономике. Россия никогда не была их делом и делом их отцов; у них полностью отсутствует здоровое национальное чувство; они не хотят, да и не способны ни признать национальное наследие России (её обязательства), ни беречь его сокровища. Слово «Россия» они вычеркнули из своего лексикона вообще.» (2)

Вот такая опасная публика собралась в революционном духе «перевоспитать» огромный и чужой ей народ, но в силу своих эгоцентрических воззрений – сама первой не выдержала экзамена (говоря современными терминами) на толерантность по отношению к государствообразующему народу.

А грандиозные политические цели требовали этого.

Чтобы общество коллективистского типа могло успешно развиваться, нужна доброжелательность, искреннее уважение к обычаям и народным святыням всех участников многонационального сообщества. Но Троцкий и компания, после завоевания власти, в качестве стратегической идеологической цели провозгласили создание некой «интернациональной» культуры без духовного наследия российской империи с её национальной официальной государственностью, крепостным мужиком, казённой иконой и штатным тараканом (3)

 Статьи с подобными оскорблениями появляются в начале двадцатого века, когда большинство населения бывшей Российской империи еще помнило заветы своих предков. Как видно из материалов Л. Троцкого в сборнике «Литература и революция», большевистская правящая «верхушка», бесконечно далёкая от понимания глубинного характера нашего народа, самоуверенно решила определять, что по политическим мотивам из символов и ценностей российского прошлого мы можем взять в «социалистическое будущее», а что нет! Судя по сверхкритическому отношению к дореволюционной России привередливых, требовательных русофобов, в светлое советское будущее из российского прошлого с их точки зрения брать было почти нечего.

Как верно написал в своей работе «Русская песня», опубликованной в том же, третьем номере журнала «Сибирь» наш народный писатель Владимир Личутин: «И чем меньше воли в России, тем скуднее чувства; как редко нынче запоют в застольях, уже за чудо услышать песню на лугу иль в поле, на околице у деревни, у реки. Это замирает, скукоживается, как шагреневая кожа, мертвеет наша национальная сущность. Вот будто властный и злой чуженин пришел на Русь со своим уставом и иначит, кроит народ без устали на свой лад, опошляет всё, к чему бы ни прикоснулись его руки.»

Как же можно было надеяться вдохновить этот народ на великие дела и одновременно отказывать ему в доверии в деле развития своего национального самосознания? В своей речи после Великой Победы 1945 года Иосиф Сталин благодарил русский народ именно за доверие к власти в годы самых страшных испытаний. Но начались мирные дни, и снова было забыто золотое правило для успешного руководства страной: чтобы поднять любой народ на подвиги, надо знать какие струны его коллективной души затронуть! Иначе, ничего не получится.

(В этом же номере журнала есть статья писателя Анатолия Байбородина, где очень точно сказано: «Русские и живы вечным ожиданием чуда, вечным ожиданием карающего, милующего отца-заступника, а уж с Отцом Небесным, отцом народов, отцом семейства русские могут горы свернуть, потуже затянув кушак на тощем брюхе».)

 Если применить формулировку ответа академика Д.С. Лихачёва на вопрос: «что такое интеллигентность культурного человека?», окажется, что у большинства руководящего состава «правящей советской элиты», настоящей интеллигентности не было и в помине.  Лихачев считал, что для такой высокой оценки человека —  главное вовсе не знания или эрудиция, а прежде всего: «умение понимать людей других культур», понимать «широкий круг чужих идей», «сохранить навыки умственной социальности»(4)

Через многие годы, когда часть деятелей культуры еврейского происхождения потянулась на историческую родину в Израиль, когда спецслужбы Запада резко усилили работу по отравлению мозгов творческой интеллигенции, русофобские настроения у правящей «элиты» только усилились. Главный редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин как-то разоткровенничался в одной публикации в родном ему журнале по поводу действий «пятой колонны» в нашей культуре перед самой «перестройкой». «Во второй половине 1970-х годов было принято решение канонизировать деревенскую прозу. Принято, я полагаю не вдруг, а в оппозиционных боях между отделом пропаганды, где со времён А.Н. Яковлева окопались прогрессисты, ко всему национальному относящиеся с подозрением, и Отделом Культуры, симпатизировавшим как раз тем, в чьих книгах был русский дух и Русью пахло» (5)

Может ли сегодняшний читатель представить себе орган власти в любой другой стране, где работают люди «с подозрением относящийся ко всему национальному»? Подобное безумие стало возможно только в измученном войнами, классовым противостоянием народе, которым правят люди, по духу, по мировоззрению абсолютно чужие большинству русского населения.

Надо до такого идеологического разброда дожить, чтобы допустить такую ситуацию, когда руководители главной столичной «Литературной газеты» позволяли себе враждебно, как пишет С.Чупринин (6) относился к писателям-деревенщикам, единственным авторам, кто в своих книгах напоминал стране о тяжёлой доле крестьян в русских деревнях.

 Здесь вспоминается упрёк поэта Бориса Бурмистрова «любимой стране» в стихотворении о смерти великого русского поэта Юрия Кузнецова. В очень сильной подборке стихов, которая открывает раздел «Поэзия» третьего номера журнала «Сибирь», есть такие строки:

Поэт уходит. Вслед ни слова

— Молчит любимая страна.

Когда еще родит такого

В России русская жена?

В свете всего вышесказанного, хочу возразить поэту Бурмистрову: это не страна Россия молчит, это её «охранники» – правящие космополиты стерегут умолчание о Кузнецове, Рубцове, Тряпкине, трубя на весь мир о Высоцком, Бродском и подобных им. Нынешние «Охранники» искусства и культуры, наделенные государственной властью,  не стоят на вышках, как солдаты вдоль периметра зон за колючей проволокой. И нынешние, и прошлые советские «охранники» бесшумно проникли в кабинеты партийных и административных органов, их особо не видно и не слышно. Зато кругом под их чутким руководством происходили странные преобразования и метаморфозы. Скажем, в Шолоховские времена на киностудии «Мосфильм» режиссер Митта (настоящая фамилия Рабинович) снимает фильм «Как царь Петр арапа женил», в котором, как возмущённо писал в своем письме М.Шолохов, «открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра I, осмеиваются русская история и наш народ.»

Шолохов далее пишет: «…до сих пор многие темы, посвященные нашему национальному прошлому, остаются запретными. Чрезвычайно трудно, а часто невозможно устроить выставку русского художника патриотического направления, работающего в традициях русской реалистической школы.»

Михаил Шолохов был слишком велик, чтобы молчать, точнее, чтобы его заставили «молчать.» Нобелевский лауреат и народный писатель смело заявил в своём письме: «… Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру, противопоставление русского социалистическому.»

Письмо Шолохова поможет читателям журнала «Сибирь» лучше осознать смысл пагубной деятельности нынешних «либералов» от литературы и искусства. Они только старательно продолжают своё чёрное дело, начатое их предшественниками еще при Шолохове и Шукшине.

Вообще, «магистральный путь» участников потребительской цивилизации, задуманной еще эпохой европейского Просвещения, образно говоря, есть одна большая ковровая дорожка, ведущая к Антихристу. Лишь два известных мыслителя в истории Европы выступали против такого развития общества «от ума», без решающего участия в этом процессе религии, семьи, обычаев и традиций. Это Жозеф де Менстр и Иоханн Георг Хамман.

В начале двадцатого века такую же решительную позицию по отношению к духовному разложению Европы занял и великий философ Иван Александрович Ильин. От России наших дней, к этим истинным патриотам нации можно смело присоединить учёного Олега Анатольевича Платонова.

В честь 70-летия выдающегося патриота России журнал «Сибирь» публикует подробный материал о его деятельности. Впервые в отечественной науке О.А. Платонов ввел понятие «русская цивилизация» и обстоятельно раскрыл его содержание. Россия является высочайшей вершиной духовно-нравственных достижений человечества, апогеем христианской веры. «В войнах и революциях, навязанных нашему Отечеству, сталкивались не просто стороны и армии, а две противоположные цивилизации — русская, духовная, христианская, основанная на евангельских принципах добра, правды, справедливости, нестяжательства, и западная, антихристианская, иудейско-масонская, потребительская, ориентированная на жадное стяжание материальных благ за счет эксплуатации большей части человечества, упоение животными радостями жизни, отрицание духовных начал Православия».

Как всегда, много раздумий рождает раздел «Поэзия». В предыдущих обзорах я уже говорил о начинающемся кризисе в российской поэзии. Он представляет из себя некое устойчивое и регрессное явление, которое почти никто из ведущих литературных критиков старается не замечать. Пытаясь найти ему образное выражение, я вдруг вспомнил удивительное замечание Льва Толстого по поводу прозы Фёдора Михайловича Достоевского. Толстой писал: «Непонятно, как может Достоевский так плохо писать, и так сильно на меня действовать». В нашей нынешней поэзии всё наоборот: часто бывает непонятно, как может поэт так хорошо писать, и так слабо действовать на мою душу.

Кризис в поэзии в целом пока наиболее явно проявляет себя в однообразии стихотворных форм, а бывают моменты, когда нашему сознанию просто необходима более сильная «встряска», нужен первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского, нужна опера, нужны фуги Баха. Нечто подобное необходимо читателю, влюблённому в поэзию. Можно насладиться новыми лирическими находками в стихах на известные темы, понаблюдать за развитием поэтического настроения. Но, у большинства нынешних признанных мастеров поэтического слова изначально есть подсознательная установка на камерность… на доверительную беседу в тишине! А где страсть? Где порыв к заоблачным высотам?

И тем не менее журнал «Сибирь», который старается брать из поэтической сокровищницы России всё лучшее, может похвалиться тем, что на его страницах печатается талантливая поэзия, не лишенная высокой духовной страсти. И стихи Бориса Бурмистрова тому подтверждение:

Вся надежда нынче на мессию,

А другой надежды, видно, нет.

Мне б вернуться в Русскую Россию

Через сто и даже триста лет.

Другой автор из раздела «Поэзия» Александр Щербаков несколько лет назад читал свои стихи в нашей городской библиотеке. Слушая его, я радовался: есть еще настоящие, коренные сибиряки, есть! И как здорово, что я живу возле Саянских гор, недалеко от родного селения этого народного поэта.Его отношение к жизни и смерти – наше русское, крестьянское… Александр Щербаков, как художник, в одном из стихотворений журнальной подборки несколькими штрихами мастерски изобразил весь свой характер, и православную простоту своего крестьянского отношения к жизни.

Всё — в душе, ничего — за душой.

Жаль, не слышу ни стона, ни плача.

Впрочем, что там… Побыл да ушел,

Отработала старая кляча.

Слава Богу, без фальши и лжи,

Без елейных гримас и турусов.

В честной бедности больше, кажись,

Чем порой представляется, плюсов.

Положил я ладони на грудь.

И покуда доской гробовою

Не накрыли, всяк может взглянуть

— Ничего не беру я с собою.

Перед нами крестьянская среда из самого что ни на есть бедняцкого «сословия». Этот социальный слой создавал своих поэтов и художников. Об этом мы после официальной части встречи, побеседовали с поэтом. Вспомнили незабвенного Виктора Петровича Астафьева, который не приветствовал авторов, с пафосом воспевавшими жизнь «ниже черты бедности». Трудно было этим двум литераторам в лихие девяностые находить общий язык в одном писательском союзе.

Такая она была, есть и будет, наша литературная Сибирь. На её необозримых просторах – талантливые поэты и прозаики часто разобщены и имеют разные представления о будущем России. Часто нет творческого сотрудничества даже между единомышленниками. А ведь «мы живём в горестные для русских людей годы». Это написал поэт Василий Козлов в своей статье «Живёт такой поэт» в том же третьем номере «Сибири». Все, кто еще не забыл из какого он роду-племени должны задуматься над выводом автора: «строй русской жизни выдворен за рамки массовой информации, и новые поколения лишены общения с родными напевами, этот цивилизационный геноцид может привести к полной потере нашего культурного своеобразия».

В разделе «Проза» представлен еще один наш земляк — писатель Игнатий Пономарёв. Сценарист и прозаик с большими способностями, как-то незаметно исчез из поля зрения общественного внимания, словно духовное облако, пролившееся благодатным дождём и растворившимся в виде тумана по отрогам Саянских гор. Редкие его поездки на юг Красноярского края и в родную Хакассию, тоже не оставили следов в местной печати и воспоминаниях его знакомых и друзей. Все, кроме одной, в Шушенском, где с ним беседовал мой сокурсник по университету, журналист Василий Иванченко.   

Журнал «Сибирь» в третьем номере напечатал повесть И. Пономарева с коротким решительным названием «Шукшин». Когда я готовил предисловие к этой публикации, несколько раз перечитывал повесть, и каждый раз находил какие-то новые для себя черты неподражаемого Василия Макаровича. Проза Пономарева только кажется документальной… Студент сценарного отделения ВГИКа, сокурсник Шукшина, автор повести выбирал эпизоды из их бурного студенчества с точным расчётом показать всю природную уникальность характера своего друга — актера и писателя, всю оригинальность его мышления. Верно определил Пономарёв главную творческую цель Шукшина: создать образы самородков из народа, независимо от того, к какому социальному слою они принадлежали. Василий Макарович был выразителем лучших сторон русской души, как мирового явления, он был певцом всех бунтарей духа, независимо от их родословной.

Благодаря журналу «Сибирь», читатели узнают много сокровенного о жизни и творчестве писателя Владимира Личутина. Спасибо Сергею Шаргунову за прекрасную беседу с классиком русской литературы. Беседа помещена в раздел «критика», но по своему содержанию, это, скорее, своеобразный гимн русскому языку, гимн русскому северу, торжественная ода славному писателю-деревенщику.  Беседа возвращает читателей к истокам писательского дела в России. Истоки эти (городские или деревенские) даны нам с рождения в виде благодати слышать естественное как сама природа слово и записывать его! Надо следовать этим путём, несмотря ни на что.

Автор другой публикации в этом же разделе «Критика» —  Елена Шубенко поняла это и пишет, что именно наш иркутский журнал «Сибирь» помог ей осознать свой писательский долг не оставлять деревенскую тему! Да как её оставишь, в ней такие чудные типы людей, такие характеры.

Это доказала своими «сельскими очерками» Наталья Колобова. Внимательного читателя она просто озадачивает: стиль письма очерковый, документальный, а из повествования вдруг выступают один за другим — художественные образы. Две, три фразы– и перед нами живой человек из деревенского мира. И как это сделано – непонятно! Памяти ушедшей от нас (рука не поднимается написать «журналистки») сказительницы Колобовой посвятил запоминающийся очерк писатель Анатолий Байбородин. «Сказы Натальи Колобовой — крестьянская жизнь в забайкальской степи, безбрежной, по-ямщичьи певучей от тихой радости вешнего пробуждения, от теплых летних миражей, от осенней грусти и снежной святости. Степи обращаются в лесостепи, и далее — матерая кедровая тайга, как и степи, воспетая в сказах Натальи Колобовой, сплетенная с крестьянской жизнью»

Слишком короткая жизнь творческого человека вызывает неизбывную грусть. Сколько красоты человеческой осталось не запечатлённой… Ведь каждый человек в самом отдалённом забайкальском селе – это целый никем не исследованный мир.

Журнал «Сибирь» усилиями своих авторов приоткрывает эти миры и делает нашу духовную жизнь ярче и богаче!

*************

Приложение:

  1. «Народы перед зеркалом». эссе, статьи, очерки. Редакция журнала «Дружба народов». Культурная революция. М. 2014 год. Стр.33 
  2. И.А. Ильин. Собрание сочинений, Москва, «Русская книга», том седьмой, стр.59
  3. Лев Троцкий. «Литература и революция. Москва.» Издательство политической литературы»,1991г. Стр.82
  4. Д.С. Лихачёв. «Заметки о русском», стр.247
  5. С. Чупринин. «Жизнь моя», журнал «Знамя», 2014 г, № 11, стр. 21-22.
  6. Там же.

Теги: