Прозаик, публицист. Член Союза
писателей России с 1985 г.
Родился 24 марта 1950 года в
забайкальском селе Сосново-Озёрск, где и окончил среднюю школу. По окончании Иркутского государственного
университета (филологический факультет) работал журналистом в сельских и областных газетах Восточной
Сибири. Преподавал стилистику русского языка для студентов-журналистов
Иркутского государственного университета; работал исполнительным редактором альманаха
«Иркутский Кремль»; с 2017 года – главный редактор журнала «Сибирь», член редколлегии
журнала «Сибирские огни» (Новосибирск). Романы, повести, рассказы,
художественно-публицистические и научно-популярные очерки печатались в
московских и сибирских журналах, коллективных сборниках, а также в
Чехословакии, Германии и Франции.
Прозаик. Член Союза писателей России с 1969 г. Родился А. Гурулев 28 сентября 1934 года на Дальнем Востоке, в г. Спасске Приморского края. Детские и школьные годы прошли в городе Черемхово, откуда в 1952 году Альберт Гурулев приехал поступать в Иркутский государственный университет. После окончания филологического факультета в 1957 г., работал журналистом в газетах «Советская молодежь», «Знамя коммунизма».
Прозаик, поэт, журналист, краевед. Член Союза писателей России с 2000 г., член Союза журналистов России. В 80-х годах состоял членом творческого Союза самодеятельных композиторов Иркутской области. Родился 14 января 1950 в г. Тулун в рабочей семье. Окончил факультет журналистики Иркутского Государственного университета.
Прозаик, публицист, член Союза писателей России с 1991 г. Родился 27 июля 1940 года в Омске. Среднюю школу окончил в районном центре Кормиловка. Поступил в Омский сельскохозяйственный институт, где в 1963 году получил диплом инженера-геодезиста. После окончания института был призван в армию, служил рядовым, был демобилизован в 1965 году.
Работал в экспедициях Главного управления геодезии и картографии в районах от Урала до Амура и от Байкала до моря Лаптевых.
С 1972 года работал программистом. В 1977 году Виктор Павлович перешёл в Сибирское отделение АН СССР, где в течение семи лет принимал участие в строительстве Сибирского Солнечного радиотелескопа (ССРТ) в предгорьях Саян. В 1984 году Виктор Павлович вместе со спортивными руководителями города стал организатором и первым старшим тренером Детско-юношеской шахматной школы (ДЮСШ) в Иркутске. Уже тогда начал активно заниматься литературным творчеством.
В 1992 году Комлев был избран на должность заведующего Бюро пропаганды художественной литературы Иркутской писательской организации. В том же году перешёл на должность главного инженера (затем Заместителя Главного Государственного инспектора) Восточно-Сибирской инспекции Государственного геодезического надзора.
И. Комлев сравнительно поздно пришёл в литературу. Первые заметки и статьи публиковались в семидесятые годы двадцатого века в газетах «Советская молодёжь» и «Восточно-Сибирская правда». В газете «Советская молодёжь» в рубрике «Привал» был впервые опубликован художественный рассказ «Лепёшка» (1977 г.). Первая журнальная публикация Ивана Комлева состоялась в журнале «Сибирь» в 1978 году. В этом же году писатель становится лауреатом XI областной конференции «Молодость. Творчество. Современность». Его рассказы и повести активно публикуются в местных и центральных литературных изданиях.
В 1990 году Виктор Павлович становится участником Всесоюзной конференции писателей в Пицунде, где его книга повестей и рассказов «Ковыль» была признана лучшей.
Любовь и сострадание к человеку, к природе, восхищение прекрасным, воспоминания о трудном военном детстве, о жизни в те далекие годы – вот главные темы прозаика Ивана Комлева. «Спокойно, обстоятельно, родниково чистым русским языком говорит с нами автор о важнейших проблемах человеческого бытия, и, что особенно ценно сегодня, даже в самой трагической ситуации он оставляет нам над головой просвет в чистое небо – и есть куда стремиться измордованной душе», писал о нем прозаик Станислав Китайский.
Сейчас писатель активно выступает в прессе с литературно-общественными статьями.
Виктор Павлович ветеран труда, награждён знаком «Отличник геодезии и картографии». В 2000 году ему было присвоено звание «Почётный геодезист России». Иван Комлев лауреат конкурса «Золотое перо» в прозе за книгу «Когда падает вертолёт» (2002 г), дипломант второй степени в номинации «Проза» Всероссийского творческого фестиваля-конкурса «Русский Лад» — 2020 г. Является членом движения «Русский Лад».
Живет в Иркутске.
Отдельные издания
Ковыль : повести, рассказы. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство, 1990. – 251 с.
У порога : повести, рассказы. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство. 1994. – 256 с.
Хлеб малой Родины : рабочему поселку Кормиловка 100 лет : документальная повесть, рассказы, стихи. – Омск : Литер, 1996. – 127 с.
Когда падает вертолет : повести, рассказы, сказки. – Иркутск : Иркутский писатель, 2001. – 320 с.
Недолет, перелет : повести, рассказы. – Иркутск : Иркутский писатель, 2005. – 224 с.
На рубеже : публицистика. – Иркутск : Сибирская книга, 2008. – 223 с.
Рассказы. – Иркутск, 2008. – 18 с. – Содержание: Лепешка ; Листья ; Синица.
Ковыль : повести. – Москва : Вече, 2016. – 384 с.
Рядовой Иван Ященко : роман. – Москва : Вече, 2019. – 415 с.
Публикации в коллективных сборниках,
продолжающихся и периодических изданиях
Новости по утрам : рассказ // Сибирь. – Иркутск, 1981. – № 5. – С. 52–61.
У порога : повесть // Сибирь. – Иркутск, 1987. – № 5. – С. 37–71.
То же // Чисто профессиональный спор : сборник. – Иркутск, 1987. – С. 9–75.
Новости по утрам ; Левая и правая ; Тест : рассказы // Молодость. Творчество.
Современность, 1987 : проза, поэзия, публицистика, критика, живопись : [сборник] / редактор-составитель В. А. Семенова. – Иркутск, 1988. – С. 8–53.
Третье измерение : рассказ // Сибирь. – Иркутск, 1989. – № 1. – С. 72–79.
Ковыль : повесть // Сибирь. – Иркутск, 1990. – № 1. – С. 3–39.
Ложью сыт не будешь // Советская молодёжь. – Иркутск, 1990. – 18 дек. – С. 2.
У порога : повесть // На войне как на войне : сборник. – Москва, 1990.
Третье измерение: рассказ // Иркутский рассказ. – Иркутск, 1991. – C. 143–157.
Куда ведут тебя, Россия? // Сибирь. – Иркутск, 1992. – № 1. – С. 3–17.
Журавлиный крик : роман в повестях : ч. 1 // Сибирь. – Иркутск, 1998. – № 4. – С. 24–68.
Листья : рассказ // Москва. – 1998. – № 7. – С. 43–46.
Последняя ночь в «Англетере» : [о гибели поэта Сергея Есенина] // Сибирь. – Иркутск, 1998. – № 2. – С. 137–142.
Кто написал «Гавриилиаду»? // Сибирь. – Иркутск, 1999. – № 4. – С. 79–84.
Ковыль : повесть // Первоцвет. – Иркутск, 2000. – № 2. – С. 13–39.
О «лени» русского народа // Сибирь. – Иркутск, 2000. – № 1. – С. 99–105.
Тест : рассказ // Роман-журнал XXI век. – 2000. – № 8. – С. 92–95.
Иркутск в моей судьбе // Сибирь. – Иркутск, 2001. – № 3. – С. 84.
Цель реализма – показывать правду // Сибирь. – Иркутск, 2001. – № 1. – С. 156–161.
Дуэль по-американски : рассказ // Сибирь. – Иркутск, 2002. – № 6. – С. 155–165.
Новости по утрам : рассказ // Антология иркутского рассказа. ХХ век / [сост.: С. Б. Китайский, В. А. Семенова]. – Иркутск, 2003. – С. 419–429.
Последний экземпляр ; Два стула ; Писи ; Приобщайтесь, дети! // Писатели улыбаются : анекдоты, байки, легенды, эпиграммы, пародии. – Иркутск, 2003. – С. 45–54.
Великой армии солдат // Сибирь. – Иркутск, 2005. – № 3. – С. 80–88.
Лик Победы // Сибирь. – Иркутск, 2005. – № 2. – С. 217–222.
Свидание по объявлению : рассказ // Сибирь. – Иркутск, 2006. – № 1. – С. 113–122.
Трудом, терпением и любовью… : [о «Словаре говоров русских старожилов Байкальской Сибири» Г. В. Афанасьевой-Медведевой] // Сибирь. – Иркутск, 2008. – № 2. – С. 217–219.
Ковыль : повесть // Литературные жемчужины. Иркутск – Байкал : [избранные произведения сибиряков] / [сост.: В. Н. Хайрюзов, А. К. Лаптев]. – Иркутск, 2010. – С. 465–513.
Дождь : рассказ // Сибирь. – Иркутск, 2011. – № 1. – С. 58–77.
Лепёшка ; Листья // Иркутск. Бег времени : [сборник] : в 2 т. – Иркутск, 2011. – Т. 2 : Автографы писателей, кн. 2 : Проза / [сост.: А. К. Лаптев, В. А. Семёнова ; ред.: А. С. Гурулёв, В. А. Семёнова]. – С. 571–577.
Рядовой Иван Ященко : повесть // Сибирь. – Иркутск, 2015. – № 3. – С. 3–66 ; 2017. – № 1. – С. 30–86 ; № 6. – С. 12–94 ; 2018. – № 4. – С. 55–107.
Лепёшка ; Оранжевый медведь ; Листья : рассказы // Бийский Вестник. – 2016. – № 3. – С. 48-56.
[Однажды (в 1992 году…) : о предисловии В. Распутина к «Словарю говоров русских старожилов Байкальской Сибири» Г. В. Афанасьевой-Медведевой] // Наш современник. – 2019. – № 3. – С. 183–184.
[Дорогой Станислав Юрьевич! … : письмо в редакцию журнала] // Наш современник. – 2019. – № 6. – С. 287. – (Слово читателя).
Ковыль : повесть // На изломе тысячелетий : избранные произведения прозаиков-юбиляров 2020 г. – Иркутск, 2020. – Т. 2. – С. 110–167.
О жизни и творчестве
Иван Комлев // Писатели Приангарья : биобиблиографический справочник / сост. В. А. Семенова. – Иркутск, 1996. – С. 56–58.
Подолянчук, Н. Чужая боль, или О пользе неравнодушия / Наталья Подолянчук // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 1996. – 2 марта. – С. 11.
Семенова, В. А. Виктор Павлович Иванов (Иван Комлев) : 60 лет со дня рождения / Валентина Семенова // Приангарье: годы, события, люди : календарь знаменательных и памятных дат Иркутской области на 2000 г. / Иркут. обл. гос. универс. науч. б-ка им. И. И. Молчанова-Сибирского. – Иркутск, 1999. – Вып. 33. – С. 46–48.
Тендитник, Н. Жизнь у порога перемен // Сибирь. – Иркутск, 2000. – № 4. – С. 164–171.
Встреча с писателем // Славное море. – Слюдянка, 2002. – 24 мая. – С. 1.
Семенова, В.А. С надеждой на доброе / Валентина Семенова // Благодаря – а не вопреки полемические статьи, обзоры, рецензии / В. А. Семенова. – Иркутск, 2002. – С. 179–188.
Ильенко, А. «Ребенок и война – это так страшно!» // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2003. – 26 апр. – Прил.: Ступеньки. – С. 6.
Комлев Иван // Иркутск : историко-краеведческий словарь. – Иркутск, 2011. – С. 267.
Вслед за памятью : беседа по рассказу Ивана Комлева «Лепешка» / сост. М. Л. Попова. – Иркутск : Иркут. обл. дет. б-ки им. М. Сергеева, 2014. – 12 с. – (Писатели Приангарья).
Жизнь у порога перемен : прозаик И. Комлев // Ликуя и скорбя : статьи, рецензии, публицистика / Надежда Тендитник ; [сост., ред. В. А. Семенова]. – Иркутск, 2017. – С. 161–170.
Иван Комлев
У порога
глава из повести
Глава1
Апрель управился со снегами, но земля ещё была стылая: под лучами солнца она оттаивала, а за ночь подмерзала вновь. Но с каждым днём солнце пробиралось всё глубже и глубже, и хотя холод ещё крепко держал землю, чувствовалось: она пробуждается.
Тимофей Несторович был плох.
Вот уже три дня не ест, не пьёт и с постели не поднимается, очнувшись, ждёт, когда Поля, Полина Филипповна, подойдёт к нему. Тогда его глаза оживают и в них — мольба. Баба Поля, как называют её все знакомые — и малые, и старые, — делает вид, что не замечает этой молчаливой просьбы, не помнит о ней, сама спрашивает: «Поешь, может, а, Тимофей? Я тебе свежего бульончика приготовила, Тёпленького… Не будешь? А то бы поел. Немножко. Ну, скажи, чего тебе хочется — я сготовлю».
Тимофей Несторович не отвечает, но баба Поля знает, что он понял её: скажи она что-нибудь другое, тогда, может, и не понял бы, а это — понял и занят мыслью: «не даст…»
После такой беседы он обычно закрывает глаза и погружается в забытьё, но в этот раз надежда в его взгляде не гаснет. Он подтягивает руку, лежащую поверх одеяла, ближе к своему лицу, складывает большой и указательный пальцы вместе — так, чтобы кончик указательного чуть-чуть выступал из-за большого, ждёт.
«Граммульку всего и просит… Господи, за что мука такая? Ведь всё равно умрёт…» Баба Поля пугается этой мысли. Боится уступить — врач сказал: «Нельзя!» Боится не дать — умрёт её Тимофей Несторович, а она не уважила его, не исполнила последнего желания. «Нельзя!» Самое последнее… Казнили раньше преступников и то, сказывают, всегда исполняли их последнюю волю. Чать, не преступник Тимофей Несторович, самый, может быть, мирный и добрый человек, какой был на свете. Как же не дать?
Старик не дождался ответа и на сей раз, прикрыл глаза, задремал; рука со сложенными пальцами так и осталась лежать на груди — напоминанием о неутолённой жажде гаснущей души.
Белые пальцы впервые за всю их долгую жизнь так спокойны и чисты. Тимофей Несторович, сколько знала его Полина Филипповна, сколько помнил он себя сам, трудился, и руки его, загрубевшие, в царапинах и трещинах, были черны от въевшейся в них земли, копоти, мазута и ржавчины и, натруженные, в такт пульсу мелко вздрагивали. Даже ночью, во сне. Теперь вот, когда он отлежал в больнице почти два месяца и немногим меньше дома, руки, наконец, очистились от копоти, перестали дрожать, успокоились.
Баба Поля присаживается у кровати и ждёт. Скоро должен прийти врач. Он всегда в это время приходит. Посмотрит, положит свою длинную ладонь с ухоженными пальцами на широкое запястье Тимофея, послушает пульс, бодренько скажет: «Всё хорошо», — заголив руку умирающего выше локтя, сделает «укольчик» и — до свидания.
Ходить эти дни и ставить укол врачу приходится потому, что медсестра, которая ему помогает, последнее время хворая. Может, у него есть и свой интерес: для лучшего уразумения болезни ходит, то ли забота берёт…
Когда Тимофея Несторовича выписали из больницы, баба Поля поняла: умрёт. Сказывают, что худо врачам приходится, когда кто-нибудь помрёт в больнице. Дома — совсем не тот спрос. А другим больным каково? Потому и выписывают.
Почувствовала она и другое. Тимофей тоже имел своё понятие о выписке, хоть виду и не подавал. Подумать, так оно, пожалуй, лучше: не ездить ей каждый день в больницу, весь день Тимофей на глазах — и на душе спокойней.
С тех пор, как его выписали из больницы, Тимофей Несторович большую часть времени проводил на старом, без спинки, диване, что стоял у печи, вставал только по надобности да по привычке — к столу. Ел мало, так мало, что и вовсе ничего: погреет ладони на горячем стакане — и на покой. К ночи раздевался, ложился в кровать.
Разговаривал охотно. И с ней, бабой Полей, а чаще — с Серёжкой. Серёжку родители приводят на день — на время работы. Серёжке всего полтора года, и в садик его пока не сумели устроить.
Баба Поля согласилась водиться не из жадности, но расчёт всё-таки был. Тут уж никуда не денешься — вся жизнь её учила бережливости. Нужды было много, а денег не было. То есть они были, в тот день, когда Тимофей приносил зарплату. Брали из этих денег только на самое необходимое, остальные она рассчитывала так, чтобы хватило на хлеб, соль, крупу — как раз до следующей получки. В войну, да и в первые годы после войны, деньги ничего не стоили — как ни рассчитывай — на хлеб не хватало.
Ртов-то было четверо. Четверо ребятишек, и у всех волчий аппетит. Не то что у нынешних — всё есть: и хлеб белый, и масло, и молоко, и колбаса, и сласти разные — не едят. Почто так?
Баба Поля вздыхает. Выросли дети Тимофея Несторовича. Разъехались. Сами уж давно пообзавелись детишками. В нужде, а выросли. Хорошими людьми стали — и баба Поля гордится ими.
Теперь нет ни нужды, ни ребят в доме. Она да Тимофей. Тимофей собрался уходить…
Останется одна. Как тогда, в сорок четвёртом. Вот и подкапливает деньжат. Чтобы не быть никому в обузу. Конечно, можно к ребятам. Васенька, последний из всех, любимчик Тимофея, зовёт каждый год к себе жить. Возьмёт и одну, когда отца не станет.
И Алёша возьмёт. Он добрый, славный. Только сам уж в деды метит. Как выйдет в отставку, так, считай, дед. Рано у них, у военных, пенсия. Алёша в отца — добрый, как он только в армии служит? Мухи даром не обидит — разве такие должны быть командиры?
Верка — вот командир. Бритва! Парнишкой ей бы родиться. Бесстрашная. Как мать.
Баба Поля вздрагивает, отрывается от своих мыслей, осторожно кладёт ладонь на трудную Тимофееву руку — пальцы его всё в той же немой просьбе: «Чуть-чуть…»
«Господи. Скорей бы уж врач пришёл». Она старается направить ход мыслей по новому руслу, но Марья — мать детей Тимофея — неотступно требует своё: «А я?»
То-то и оно. Посоветоваться не с кем, а самой не решить. Сообщать ли, звать ли её на похороны. Поди, скоро уж… Дать бы телеграммы — приехали бы, у них бы и спросить. У детей. Им лучше знать. Опять и тут без врача не обойдёшься: заверенные должны быть телеграммы. Что-то долго он не идёт, врач-то.
…Марья в любой момент может приехать. Тут недалеко: час на электричке. Ежели сообщить, конечно, приедет. И как тогда быть?
Эта забота — сообщать ли Марье о смерти её бывшего мужа и как быть, когда она войдёт в этот дом, — неотступно следует за бабой Полей с той минуты, как она поняла, что Тимофей, Тимофей Несторович, своё отжил.
Не за себя забота, за детей. Худо им и без того будет, а тут ещё она, Марья. Эти, младшие-то, Васятка да Вера, вроде ничего. «Не нужна такая мать» — и всё. И горя мало. А вот старшие, Алёша и Аня, шибко переживали. И то: почти выросли при родной матери, сколько горя вместе хлебнули… А души-то у них ласковые, отзывчивые на всякую боль. Им бы в самый раз подошло врачевать людей. Алёша почему-то в военные пошёл, Аня — в химию. Верка, Вера — в медсёстры определилась. Вот и узнай их…
По скольку же им тогда было?
На дворе лениво гавкнул пёс, загремел цепью.
— Ох ты, господи! Пришёл, — баба Поля заспешила через кухню к входной двери.
На пороге выросли двое. Баба Поля враз узнала и второго: тоже врач, старшой среди них, Иван Васильевич.
— Здравствуйте, Полина Филипповна, — в полный голос приветствует её Иван Васильевич. — Долгих лет вам. Как дела, как Тимофей Несторович?
— Здравствуйте, Иван Васильевич. Здравствуйте, Пётр Афанасьевич.
Баба Поля смотрит встревоженно: сам главный приехал — к худу, наверное.
— Подвёз вот молодого коллегу: опаздывал. Не успевает молодёжь, — успокоил её Иван Васильевич.
Баба Поля согласно кивает головой, пропускает Петра Афанасьевича в комнату, где лежит Тимофей Несторович, сама задерживается у двери, негромко жалуется:
— Худо, ой худо дело, Иван Васильевич. Плох мой старик.
В жалобе её таится крохотная надежда: а вдруг этот пожилой и мудрый человек, врач, ещё раз посмотрит Тимошу и скажет… Что он скажет, она представить не может. Ну, так на то он и самый старший среди врачей. Не зря ведь.
Иван Васильевич не отводит своего взгляда, и она понимает: сказать нечего и надеяться не на что. Но он, тоже негромко, говорит:
— Да, Полина Филипповна… Что же делать? Мне Тимофей Несторович ещё там, в больнице, как-то сказал: «Износился я, не почините», — Иван Васильевич вздохнул. — Было бы что чинить… Да, вы понимаете.
— Никогда не хворал, не жаловался… Скоро уж? — беззвучно шевелит губами баба Поля.
— Идёмте-ка посмотрим, как там Пётр Афанасьевич управляется.
Баба Поля ведёт Ивана Васильевича в горницу — к стулу, сама становится в сторонку, так, чтобы было видно и молодого врача, колдующего у постели, и лицо Тимофея Несторовича, и Ивана Васильевича. Делится негромко своей печалью:
— Ведь он не ест у меня совсем. Всё просит рюмашечку, ну хоть с напёрсток.
— Да? Нельзя: рюмка водки ему… — Иван Васильевич не досказал, только рукой повёл.
— Вот и Пётр Афанасьевич то ж самое говорит. А мне-т каково? — у бабы Поли навёртывается слеза. — Он ведь больше ничего не просит. Я не дам, а может…
Баба Поля смотрит на Тимофея Несторовича, угадывает, что сейчас можно говорить всё: он не внемлет разговору.
Иван Васильевич тоже смотрит на умирающего, потом на бабу Полю, говорит отошедшему от кровати коллеге:
— Если напёрсток сухого… Ты как, Пётр Афанасьевич?
Тот пожимает плечами, глазами показывает на бабу Полю.
— Э-э… Чего уж там — говори, — Иван Васильевич идёт к двери. — Она знает, как дело обстоит. И вообще они, брат, больше нашего понимают. Мы лечим, спасаем им жизнь, а они возьмут и отдадут её по доброй воле. За идею. За нас с вами. А кто и неизвестно за что. И попробуй докажи, что они — неправы. Разве не так? — он смотрит на бабу Полю ласково-сочувственно, уважение, которое слышалось в голосе, светится и во взгляде. — Бывает, что и чужими жизнями распоряжаются. А нам этого не дано.
— Бывает… — баба Поля холодеет: перед глазами у неё стоит Марья.
— Ну, напёрсток хорошего виноградного вина найдётся? Но — не больше!
— Спасибо, родненькие вы мои. Есть у меня всякое. Постойте, я же вас чайком угощу с вареньицем. У меня его много, с осени стоит, есть некому.
Иван Васильевич секунду колеблется, смотрит на часы, с сожалением разводит руками:
— Хорошо бы горяченького, но времени не осталось. Меня уже ждут. Спасибо, но не могу.
— А я что хотела ещё спросить…
— Да?
— Телеграммы мне отправлять? Детям.
— Отправьте.
— Так ведь заверенные надо. Могут с работы не отпустить. Алексея Тимофеевича и вовсе: он военный.
— Как, Пётр Афанасьевич?
— Я сделаю. Вы сможете завтра до обеда с телеграммами зайти в больницу? Заверим. Написать знаете как?
— «Шибко хворый» — чего ж не знать? Напишут мне. Я попрошу. Завтра, стало быть. Вот и ладно, вот и хорошо. Ребятки наши приедут. Спасибо вам.
С души у бабы Поли свалилась тяжкая ноша. Ещё бы с Марьей…
Едва ушли доктора, заявилась соседка. У неё нерабочий день. Видела она, что были двое, любопытно ей.
— Здравствуйте, баба Поля.
— Здравствуй, Галя. Заходи-тко на кухню, чайку попьём.
У Гали безобидный интерес.
— А Тимофей Несторович не будет?
— Третий день не встаёт.
— Что говорят? Этот седой кто?
— Главный у них. Плох Тимофей мой Несторович. Завтра телеграммки буду отбивать, — баба Поля прикусила дрогнувшую губу, налила чай.
Галя пробует мягкие булочки, варенье, хвалит:
— Вкусно вы стряпаете, баба Поля. И варенье — как свежее.
— Нравится? Ты бери больше, не стесняйся, — баба Поля придвигает вазу с вареньем ближе к соседке. «Вот и на поминки надо будет ватрушек и булочек изготовить…» — думает она, глядя, как вкусно, с неподдельным удовольствием Галя ест булочку. — Я что хочу тебя попросить. Ты мяса можешь принести? Ежли что…
