Фетисов Иван Васильевич
(1926 – 2013) Прозаик, журналист. Член Союза писателей России с 2010 г. Член Союза журналистов России с 1958 г.
Родился 9 января 1926 г. в с. Евсеево Боханского аймака Бурят-Монгольской АССР. В 1934 г. семья переехала в село Каменка. После окончания семилетки И. В. Фетисов поступил в Черемховский горный техникум. Трудовую деятельность начал трактористом Идинской МТС в 1942 г. Во время войны, в 1943-1944 г.г. учился в Иркутской военной школе авиамехаников. После демобилизации работал военруком в Каменской семилетней школе Кировско-сельского района. Заочно окончил Тулунскоий учительский институт, затем Иркутский педагогический институт. Работал преподавателем русского языка и литературы в Макарьевской, а затем в Свирской школах Черемховского района.
Большой период жизни, более 40 лет Иван Васильевич отдал журналистике. Сотрудничал с районной газетой «Кировская правда» (Олонки) и Тулунской межрайонной газетой «Путь к коммунизму». В 1971-1987 возглавлял районную газету «Сельская новь» Заларинского района. Почти десять лет (1950–1960-е г.) был собственным корреспондентом газеты «Восточно-Сибирская правда» в городах и районах Приангарья. Эти годы сам писатель считал самыми содержательными в своей жизни.
Литературным трудом занялся уже после выхода на пенсию. Из-под его пера вышло семь книг и множество статей, очерков, рассказов. Иван Васильевич с любовью и болью писал, прежде всего, о крестьянском труде, воспевая нелегкую долю сельского труженика, о родной приангарской земле, таежных просторах, которые с детства запечатлелись в душе.
Награжден медалями «За доблестный труд», «Ветеран труда», «50 лет Победы в Великой Отечественной войне», памятной медалью ЦК КПРФ «100 лет со дня рождения М.А. Шолохова», четырьмя почетными знаками Советского Фонда мира; имеет звание «Заслуженный работник культуры РСФСР» (1982).
Умер в 2013 г. в Иркутске.
Отдельные издания
На своей земле : повесть. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство, 1986. – 191 с.
Колос жизни и тревоги : повествование, рассказы. – Иркутск : Иркутская культура, 1997. – 274 с. – (Библиотека Иркутского крестьянина).
Не вините беркута. – Иркутск : Издательский центр журнала «Сибирь», 2000. – 297 с.
Крест на черной грани : исповедь. – Иркутск : [б. и.], 2008 (Иркутская областная типография № 1 им. В. М. Посохина). – 172, [2] с.
Хлеб сибирский, хлеб целинный, или Ветеран труда Чернов Степан : повесть о молодых сибиряках-трактористах, ставших в тылу надёжной опорой фронту в годы Великой Отечественный войны. – Иркутск : [б. и.], 2009 (Иркутская областная типография № 1 им. В. М. Посохина). – 77 с.
Дегтярная помада : [рассказы]. – Иркутск : Иркутский писатель, 2012. – 68 с.
Подпасок : [повести, рассказы]. – Иркутск : Иркутский писатель, 2012. – 96 с.
Тепло погасшего костра : повести и рассказы. – Иркутск : [б. и.], 2016 (Типография «Форвард»). – 480 с.
Публикации в коллективных сборниках
и периодических изданиях
Придет, придет, желанное! // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2001. – 30 июня. – С. 11.
У родника, среди старых берез : [рассказы] // Сибирь. – Иркутск, 2001. – № 6. – С. 106–166.
Крест на чёрной грани : [глава из книги с одноименным названием] // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2008. – 19 марта (№ 51). – С. 3.
Наш современник // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2011. – 22 февр. (№ 19). – С. 5.
Прокурорская рыбалка : глава из романа «Не вините беркута» // Иркутск. Бег времени : [сборник] : в 2 т. – Иркутск, 2011. – Т. 2 : Автографы писателей, кн. 2 : Проза / [составители: А. К. Лаптев, В. А. Семёнова]. – С. 682–689.
Савелов бушлат : рассказ // Сибирь. – Иркутск, 2012. – № 2. – С. 103–122.
Полпред «Восточки» // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2013. – 8 апр. (№ 14). – С. 4.
Беседы, интервью
Озаренное верой и совестью / беседовал Олег Быков // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2006. – 12 янв. (№ 3). – С. 3.
Вёрсты земной судьбы / беседовал Олег Быков // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2011. – 11 янв. (№ 1). – С. 3.
О жизни и творчестве
Добродеев, А. Эхо извечного ожидания / Александр Добродеев // Восточно-Сибирская правда. – Иркутск, 2008. – 19 нояб. (№ 195). – С. 4.
Когда строку диктует сердце… : библиографический указатель литературы / составитель Н. А. Ильина ; МБУК «Заларинская ЦБС». – пос. Залари (Иркутская область), 2011. – 30 с.
Версты земной судьбы : биобиблиографический очерк / составитель Н. А. Ильина ; МБУК «Заларинская ЦБС». – пос. Залари (Иркутская область), 2018. – 20 с.
Скороход, В. П. Тепло погасшего костра // Усольские новости и мiровые репортажи. – Усолье-Сибирское, 2018. – 31 мая (№ 22). – С. 8.
Иван Фетисов
Савелов бушлат
Отрывок
Случилось это весёлым летним днём на базарной площади в тихом притрактовом посёлке. Нельзя сказать, что событие было уж слишком особенным — некто Савел Сурчин, местный житель, будто бы продал свой фронтовой бушлат за внушительную сумму. Но оно, задвинув на задний план недавние другие (что посёлок помпезно отметил трёхсотлетний юбилей, и что на главной площади покончила жизнь самосожжением молодая женщина, мать двоих детей), вздыбило всю муниципальную округу.
-Воттак чудо!..
- Надо же — продать дорого старую дерюжку!..
- Здорово подфартило Савелычу… Не знал старик,
что родился в рубашке.
И причиной буйства догадок и сомнений был, конечно, фронтовой Савелов бушлат. Ну, если уж вещь стала объектом столь пристального внимания, то стоит посмотреть, что было в тот весёлый летний денёк на базарной площади…
Поднялся Савел, как всегда, когда лишь начинало светать. Собраться было недолго. Бушлат ещё вечером вынес в сени — это, чтобы не беспокоить старушку. Узнает: в час неурочный взял с постоянного места — встревожится. И калитку закрыл осторожно, без шума, сказав перед тем набожное слово: «Богородица впереди, Иисус Христос позади, я посередине — помогите!»
Идёт Савел тенистым проулком и размышляет, как вести себя на базаре. Зазывать покупателей или не надо? Где занять местечко — на самой базарной площади или у ворот? Главный вопрос: сколько просить за бушлат? Или самому назначать цену не стоит? Вещь не новая и называть цену самому не разумно. Так вроде и покупателю приятно, вот, мол, продавец какой уважительный, в чужой карман не заглядывает. Словом, не жадный.
Свёрнутый подкладом наружу бушлат — на полусогнутой левой руке. Взглянул, и душу опалила мысль: «Жалко! Не повернуть ли обратно?» Остановился, подумал: «А как быть с Егоркой, безотцовым внуком, сынишкой старшей дочери? Парень надумал стать археологом, скоро в город. Учиться — надо тысячи… За бушлат столько не возьмёшь, но рубль к рублю тянется… Будь что будет».
Читатель, чую, уже досадует: бушлат, бушлат!.. Зачем автор вытащил его из чулана на свет божий? И Савела потянул за ним, как бычка на верёвочке, на торжище в обыкновенном посёлке?
Погодите, не торопитесь. Если вы не лишились бесценного дара видеть и ценить то, что облагораживает и величает человека, — поймёте.
Поэтому автор считает нужным сказать о бушлате подробнее. Не потому что скроен и сшит из какого-то очень дорогого материала. По-особенному чем-то фасону. Да нет, никаких таких признаков, когда Савел взял его в руки новый, он, конечно, не имел. Простая солдатская одежда. Ткань защитного цвета, подкладка тёмно-синего сатина. На вате. Ваты порядком — мороз доймёт только клящий. Прямого покроя. Воротник. Хлястик. Пуговицы со звездой медные. Пожалуй, всё, если не брать во внимание, что одеяние пришлось по размеру, хотя готовилось без всяких примерок. Набросил Савел обнову на плечи- орёл орлом, статный, бравый! Комроты, старши лейтенант Березов, глянул на солдата и аж воскликну! «Молодец! Одних генеральских погон не хватает!..»
Домой Савел вернулся после окончания войны новом обмундировании с погонами старшего сержант; Бушлат привёз в рюкзаке. Теперь он был, конечно, повк давший и переживший многое. Мало сказать, что пропа землёй и пороховым дымом; были у него особые пру меты: семь почти одинаковых дырок. Как образовались прожжены или проткнуты? — сразу не поймёшь. И располагались тоже особенно — на спине да по левому рукаву.
Савел замаскировал дырки аккуратными заплатками. Десять-пятнадцать дореформенных лет бушлат хранился в тишине и покое тёмного чулана. Иногда хозяин показывал его новому гостю. Даже помнит- кому. Одно даме средних лет, пытливой, любознательной — директорше местного краеведческого музея. Приходила узнать, правда ли, что ходит по посёлку молва — загадка какой-то фронтовой вещи. Савел сказал — дама чуть не всплакнула… Что сравнивать собранные экспонаты горшки, самовары, полуистлевшие купеческие вещи — этим? Живым свидетелем страшной войны. Просила подарить музею. Савел отказался.
Помнит визит соседа (живёт на ближайшей улице через три переулка) — Михаила Лесикова. Тогда он заведовал сиротским домом. Пришёл будто бы справиться о здоровье, о том о сём. На самом деле хотел чего-нибудь на тяжёлое похмелье — водочки, самогона или, наконец, бражки. Горячительных самоделок Савел никогда не держал, магазинскую только, «Столичную». Порой рюмку выпивал после бани. И сейчас в кутьевом уголке бутылка водки тоже стояла. Принёс, поставил на стол, наполнил рюмки. Себе — лишь бы поддержать компанию. Лесиков выпил одним глотком — повеселел, разговорился. Собирал всякую всячину: и, вроде бы, удачно охотился на медведей, и баб всяких ловил, как паук насекомых …
«Ловкоязыкий, — молча слушая, думал Савел. — Такой и в начальники сгодится».
Искоса взглянув на бутылку, Лесиков насторожил внимание к Савелу: «Странный мужичок этот Савел Сурчин! Прошёл, сказывают, всю войну, а попроси рассказать — отнекивается. Не хочет ворошить пережитое? Или не было такого, что запало бы в душу? Кто знает?.. Ходит на людях бомж бомжем. Это, конечно, его дело, коль нравится, так и ходи. Не диво! Бомж явление нынче такое, которому не удивляются и не возмущаются».
Лесиков выпил вторую рюмку, улыбнулся, наверно, тому, что радовался простодушному Савелову гостеприимству. «Добрый человек Савел Сурчин! И такой скромный, а, поди ж, байку какую выдал. Занятно, а кто поверит? Семь дыр на бушлате — семь пулевых зарубин. Пуль могло быть и больше. Если летели одна другой вдогонку. Заливает Савелыч. Как охотник или рыбак — те страсть охочи прибавить». И Лесиков спросил:
- А, видно, Суворов правду сказал: пуля — дура?
- Как судить? По-тогдашнему, можа, и правильно. Оружье-т какое было? Метишь в лису — попадёшь в небо. А в наше время было уж не то…
— Ну вот, — снова прицепился гостюшка. — Тогда что? Из семи пуль ни одной умной? Не нашла своего места?.. И хорошо… А то б не сидели мы тут вдвоём.
— Я те, Михал Михалыч, не брехун! — Савел вскочил, обнажил плечо и показал Лесикову рубцы от ранения. Потом снял с привычного места бушлат. — Вот те, посмотри как!..
Не хотел Савел, а пришлось. Рассказал, как всё случилось.
— Дело было не под Москвой или Сталинградом, далеко от них — на польско-прусской границе. Готовились к наступлению. Разведчик Ильюха Левиков, роста не высокого, шустрый глазозоркий паренёк, тоже сибиряк из приангарского села, вернулся уже поздним вечером.
Сходил удачно. Языка хотя не привёл, зато засёк на высотке огневую точку… Комроты Березов решил накрыт: её перед самой атакой. Ну, чтоб на какое-то время, пока немец очухается, сберечь своих солдатиков от погибели. Кому идти? Жребий пал на меня. Да… Ребятушки улыбаются: «Ещё одним Матросовым прибавится!» Да, что говорить, Саня Матросов был для нас, мало сказать, примером — былинным богатырём, навроде Ильи Муромца. Природа бессильна сотворить всех такими, вот его, Саню Матросова, породила. После, скажу, еще десятки, сотни явились… Ну, раз, думаю, жребий выпал — судьба.
Собрался перед рассветом. На бушлат — белую накидку. Начало февраля, снег крутом. Ползу по распадку. Две гранаты — по бокам на поясе, третья — в левой руке. Она у меня рабочая, правая хуже. Час, ежли не боле полз ужом, разгребая снег до земли. Гляжу, цель уж близка. Броском с полулёжа гранатка достанет… Да кого тут винить? Немец не дремал, открыл автоматный огонь. Пули по каске — дзинь, дзинь. Ожгло плечо левой pyки — выпала граната. Ну, думаю, хана. К матери-земле прижался плотнее. И вдруг вижу, на месте, где быть бы моей гранате, грохнуло… В небо кинуло комья земли и чёрного снега. Браво ребятки! Мина угодила прямо в цель. По цепи раздалось громкое «ура». Дружки мои рванулись в атаку…
В землянке разглядел: пуля прошла навылет сквозь бушлат и левое плечо, не повредив кости…
Савел, подумав, вздохнул: «Кому рассказал? Этому человеку моё слово, что попу гармонь… Да ладно, если уж так получилось».
Лесиков, хмыкнув, сказал:
- Ваш бушлат, Савел Савелыч, дорого стоит… Да. Ежли кому предложить. Да кому? Наши музейщики сами нищие, ходят с протянутой рукой. То у Жириновского просят, то у Сороса. Кое-какие червонцы подкидывают. Но это, знаете, люди какие?.. Может, местные коммерсанты заинтересуются, если смекнут, что это значит… Чем чёрт не шутит? Сходи на базар.
- Туды мне стыдно, как-то непривычно.
- К рыночной суете, Савелыч, привыкать надо. Иначе — каюк. Говоришь, стыдно? Стыдятся глупцы да ленивцы… Все нынче торгуют… Спасибо за горилку. Помогла — легче стало…
Подходя к базарной площади, Савел попенял себе: «Може, о продаже сосед намекнул тогда спьяну? Кому поверил?» Но возвращаться было поздно, и Савел, выбирая свободное место, влился в людской поток…