Пламеневский Владимир Юрьевич
(1946 — 2003) Поэт. Член Союза российских писателей с 1995 г., член Союза архитекторов СССР с 1985 г. Родился 26 июня 1946 года в г. Севастополе в семье офицера морской инженерной службы Черноморского флота. После окончания средней школы, а также художественной, поступает в Ленинградский инженерно-строительный институт на факультет архитектуры. В 1970 г. был распределен в Москву, но затем вернулся в Ленинград и в течение шести лет работал в институте Ленпроект.
В 1976 году приехал на строительство города Усть-Илимска. Работал художником- архитектором, разрабатывал интерьеры, элементы благоустройства, малые архитектурные формы, затем стал художником-архитектором Художественного фонда.
Еще во время учебы в институте Пламеневский увлекся поэзией и активно посещал ленинградские литературные объединения, где мог встречаться с поэтами – «шестидесятниками» — А. Сорокиным, И. Бродским и др. Живя в Усть-Илимске, принимал участие в работе городского литературного объединения «Поиск».
Первые поэтические опыты В. Пламеневский представил на Областной литературной конференции «Молодость. Творочество. Современность» в 1976 г., где стал лауреатом. Стихи публиковались в областных газетах, журналах «Литературная учёба», «Студенческий меридиан», коллективных сборниках «Начало», «Уходил на войну сибиряк», «Стихи по кругу» и др. Первая авторская книга «Параллель» вышла в Иркутске в 1981 г.
Поэзию Владимира Юрьевича отличали острые социальные оттенки, бунтарство, эмоциональная напряженность, неравнодушие к проблемам времени. Журналист, писатель В. Огарков в предисловии к сборнику В. Пламеневского «Здравствуйте вечно» писал: «Думаю, что у каждого, кто откроет сборник, возникнет чувство, что открылся целый мир – взбудораженный, клокочущий, летящий неведомо куда мир страстей, мир людей и сложнейших вопросов их бытия, проблем…».
В 1992 г. Пламеневский переехал в поселок Листвянка, где создал частную картинную галерею, которая доныне носит его имя и которая стала центром притяжения творческих людей России и ближнего зарубежья. После пожара в январе 2004 г. картинная галерея была восстановлена, ее деятельность продолжил брат поэта, Алексей.
Владимир Пламеневский является лауреатом премии Иркутского отделения Союза российских писателей и Иркутского областного фонда культуры «Интеллигент провинции» (2002). Его частная галерея вошла во Всероссийский реестр музеев, и 11 мая 2002 г. удостоена премии М. Сергеева.
Скончался 26 мая 2003 г. в поселке Листвянка.
Отдельные издания
Параллель : [стихи]. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство, 1981. – 31 с. – (Бригада : Первая книга поэта).
Здравствуйте вечно : стихи. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство, 1987. – 64 с.
Затевается братство : [стихи]. – Иркутск : Восточно-Сибирское книжное издательство, 1992. – 144 с.
Избранное : [стихи]. – Иркутск : [б. и.], 1999 (Иркутская областная типография № 1). – 192 с.
Публикации в коллективных сборниках
и периодических изданиях
«Я смею быть просвеченным до дна…» // Начало : сборник стихов. – Иркутск, 1979. – С. 66.
«Попросту: я вас люблю…» // Стихи по кругу : поэтический сборник. – Иркутск, 1990. – Вып. 1. – С. 199–224.
История одной семьи в дневниках и письмах : документальная повесть // Свой голос : новый сибирский альманах. – Иркутск, 1993. – № 2. – С. 11–49.
Из хроники : [стихи] // Уходил на войну сибиряк : музыкально-поэтический сборник. – Иркутск, 1995. – С. 109–110.
Последняя жизнь ; Дождь : [стихи] // Иркутское время : альманах поэзии / редакторы-составители: А. Кобенков, В. Науменко. – Иркутск, 2002. – С. 43–45.
«Мне сдается – уходят тихонько диктаторы и палачи…» ; Ночь на Байкале : [стихи] // Иркутск. Бег времени : [сборник] : в 2 т. – Иркутск, 2011. – Т. 2 : Автографы писателей, кн. 1 : Поэзия / [составители: В. К. Забелло, В. П. Скиф]. – С. 583–583.
Ночь на Байкале : [стихи] // Байкал, ты самый дорогой алмаз земли : [сборник] / составитель И. А. Лившиц. – Иркутск, 2013. – С. 214–216.
Из хроники ; «Я плачу о тех убиенных…» : [стихи] // Каменный цветок : антология стихов о войне. – Иркутск, 2017. – С. 252 – 253.
То же // Солдаты, встанем в тишине : антология стихов о войне / [составители: Е. И. Молчанова, Д. В. Тимкович]. – 2-е изд., доп. – Иркутск, 2019. – С. 269–270.
О жизни и творчестве
Владимир Пламеневский // Писатели Приангарья : биобиблиографический справочник / составитель В. А. Семёнова. – Иркутск,1996. – С.180–183.
…Вся жизнь : ушел из жизни иркутский поэт В. Пламеневский // Культура: вести, проблемы, судьбы. – Иркутск, 2003. – № 6. – С. 15.
Науменко, В. «Калитка вселенной открыта…» / Виталий Науменко // Иркутское время, 2004 : альманах поэзии / составители: А. Кобенков, В. Науменко. – Иркутск, 2004. – С. 20–28.
Горенко, З. И жизнь, и счастье, и волшебная надежда / Зоя Горенко // Родная земля. – Иркутск, 2007. – 11 июня (№ 20). – С. 16.
Коктебель на Байкале : картинная галерея Владимира Пламеневского // Время странствий. – Иркутск, 2008. – № 1. – С. 50–53.
Лаппо-Агаркава, К. 1946-й : В. Пламеневскому : [стихи] // Даруй! : выбраныя вершы 1977–2011 гг. / Кацярына Лаппо-Агаркава. – Иркутск, 2011. – С. 88.
Владимир Пламеневский
* * *
Я долго на запад смотрел, но затем повернулся назад.
Бурятский хребет выползал, золотою каймой осиян.
Залив Баргузинский меня отразил, бормоча:
«Да ведь ты азиат,
есть звон тетивы и восточная одурь в крови россиян…»
Как часто ночами в азийских снегах остроскулая
воет душа!
Как часто хватается пьяная удаль за нож!
Таёжница Рита, как пахнет твоя черемша!
Опять ты торгуешь, опять послезавтра запьёшь!
Чего тут не сыщешь! То злоба сидит под кустом,
припала к поганке беззубым пупырчатым ртом,
то птенчик свободы в высоких гнездовьях рождён —
иглою ствола к небесам он уже пригвождён!
То речка кристальная вьётся и стонет от драг, —
ещё бы не виться — могуч производственный гнёт.
Тут всё величаво — тут если дурак, то дурак!
А если силач — то столбы телеграфные гнёт.
Но придурь не вечна — продуют изнанку ветра.
Овчинка поистине выделки стоит. Гляди:
хитёр наш Емеля — он чинит оградку с утра,
он точит, тачает, он лук собирает с гряды!
Мне нравится эта восточная прочная ширь!
Я в мае люблю водосточную эту Сибирь,
и бабьего лета поблажки, и скучный октябрьский лес,
и микрорайон, под январский положенный пресс!
Я долго на запад смотрел, но потом оглянулся назад.
Ты, мой собеседник, стоял предо мною, как брат.
Я шапку снимаю, желая к тебе обратиться.
Пора нам — в глаза. Чтобы вспомнить
своё побратимство.
* * *
Над пропастью, уже утратив робость,
где два глагола: падать и пропасть.
Ты посвети туда. В утробу. Прямо в пропасть.
И мне туда, я знаю, не упасть.
Я зацеплюсь за луч. За твой пароль. За голос.
И, кашляя навзрыд, порву смертельный круг.
И горло зацветёт, в свою вмещая полость
свет золотой, какой-то новый звук.
Я жить хочу. Я жить хочу счастливо.
Я вырвусь. Подтянусь, подай мне только знак.
О, только бы трава на краешке обрыва
была крепка и прочен известняк!
Звезду пошли, чтоб сердце укололось
и встрепенулось так, чтоб ту звезду достать.
…А если и умру — последним будет голос
твой надо мной хотя б три дня стоять.
Из хроники
Вот кадр из хроники, страшней которой нет, —
Старушка крестит ополченцев вслед.
Секундный кадр, но вечности длиннее.
Старушка в ватнике их крестит вслед. Они
Прощально вдавливают в Ленинград ступни,
Штыки поблескивают редких трехлинеек.
У горя цвет булыжной мостовой.
В немом пространстве ясно слышен вой
Сирен, срывающих затишье с неба. Местью
Пропитан шаг людей по мостовой,
И этот полдень – смерти вестовой,
Но дух не преклонен суровой вестью.
Сосредоточен и уверен шаг.
Стоит над каждым твердая душа,
К стволам винтовок наглухо примкнута.
Страшней, чем у штыков, ее закал.
Уходят навсегда они за кадр,
В бессмертье разворачиваясь круто, —
Туда, где воздух вылит из свинца,
Где чашу надо выпить до конца,
Где хром немецкий нашу землю месит,
Где бог с ума сошел или ослеп.
Старушка руку протянула вслед.
Она умрет на Невском через месяц.
*** В. Болтенкову
Собака залает в распадке, откликнется ворон.
И мы не устанем восходу опять поражаться.
И станет понятно, что люк в это небо отворен…
Но пахнет земля и зовет к ней навеки прижаться!
Когда полетим мы по этой трубе поднебесной,
Простивши друг друга и за руки взявшись навечно,
Мы вспомним, заплакав, о нашей прародине тесной,
О всей этой мелочи, чудной такой, человечной…
И хочется трогать перила точеные, грядку,
Кувшин керамический, лестницу, шланг под напором, —
И хочется мир перечислить в тетрадь по порядку
Пред тем, как проститься с байкальским и крымским простором! —
Хотя бы барокко иркутского свет (с флорентийским размахом!),
Хотя бы Италию — (крупно, с ангарскою мощью!)
И степь (мастихином) — с крутым симферопольским маком,
И тот известняк инкерманский — (сухою ладонью на ощупь)…
Прощайте, прощайте, калитка Вселенной открыта,
Как жалко, как грустно, как хочется крикнуть: до встречи!..
И только Байкал как осколок лежит лазурита.
И длинное — О! — как осколок законченной речи.